Сообщение №76
Надежда 148 » 03 фев 2016, 08:03
ГалинаТ писал(а) on 03 фев 2016, 07:29: почему были? мы и сейчас такие едим, разве что кроме колбасы. Ее да - уже нет. бутерброды часто себе делаю
Не думать о плохом... Не жить вчерашним. Не злиться на судьбу, когда идет не в масть... Признаться в чувствах... Быть немного грешным, и наслаждаться этой жизнью всласть.
-
Надежда 148
-
Сообщение №77
Вайолет » 03 фев 2016, 10:02
Lyubov, А мы ели хлеб с водой и с сахаром. Можно было либо обмакнуть хлеб в воду, а потом в сахар, но мне так не нравилось, сахар плохо таял. Я посыпала хлеб сахаром, а потом чайной ложечкой лила воду. А напиток мы делали - лимонад или шипучку. Лимонад пользовался бешеным успехом на школьных чаепитиях, я приносила по 2 трехлитровые банки. Вода, сахар, лимонка, эссенция барбарисовая и пищевой краситель желтый. Шипучка - холодная вода, сахар, побольше лимонку, потому что часть вкуса потом уйдет из-за соды. Все хорошо размешать и добавить туда соду. Начинает шипеть, и надо быстро-быстро выпить, пока шипит.
Чтоб сделать женщине приятно Одним лишь только языком Сказать ты очень похудела Великолепный вариант
-
Вайолет
-
Сообщение №78
Кристал » 03 фев 2016, 10:06
Вайолет писал(а) on 03 фев 2016, 10:02: мы ели хлеб с водой и с сахаром. Можно было либо обмакнуть хлеб в воду, а потом в сахар, но мне так не нравилось, сахар плохо таял. Я посыпала хлеб сахаром, а потом чайной ложечкой лила воду. ещё я ела :хлеб намазать немного подсолнечным маслом и немного солью посыпать
Доченька старшая 10.07.2008 Доченька младшая 11.06.2013 Глаза детей — сокровище для мамы! Их детский смех — награда, стимул жить! Я счастье собрала по крохам, и по граммам! Без вас, роднулечки мои, меня не может быть!
-
Кристал
-
Сообщение №79
olgau » 03 фев 2016, 10:23
А если хлеб, вымоченный в молоке, поджарить в сливочном масле и обсыпать сахаром, то будет та еще вкусняшка...
-
olgau
-
Сообщение №80
Вайолет » 03 фев 2016, 11:06
olgau писал(а) on 03 фев 2016, 10:23:А если хлеб, вымоченный в молоке, поджарить в сливочном масле и обсыпать сахаром, то будет та еще вкусняшка...
Не, это батон. Взбивашь яйцо с молоком и сахаром и обжариваешь на масле. Я на растительном жарю. Вкуснота к чаю. ТОже из детства лакомство. Причем сахаром не посыпаю, достаточно сахара в молоке с яйцом. Добавлено спустя 1 минуту:А хлеб черный жарят просто без вымачивания. Обжарить и натереть чесночком. Можно еще сыром посыпать, на мелкой терке тертым. Блин. Пойду кефира налью.
Чтоб сделать женщине приятно Одним лишь только языком Сказать ты очень похудела Великолепный вариант
-
Вайолет
-
Сообщение №81
Анчутка » 03 фев 2016, 11:33
Вайолет писал(а) on 03 фев 2016, 10:02:Я посыпала хлеб сахаром, а потом чайной ложечкой лила воду. А напиток мы делали - лимонад или шипучку.
лимонад не делали, а в остальном так же Кристал писал(а) on 03 фев 2016, 10:06:хлеб намазать немного подсолнечным маслом и немного солью посыпать
тоже ели olgau писал(а) on 03 фев 2016, 10:23: вымоченный в молоке, поджарить в сливочном масле и обсыпать сахаром, то будет та еще вкусняшка.
а это нет, надо попробовать будет Вайолет писал(а) on 03 фев 2016, 11:07:Взбивашь яйцо с молоком и сахаром и обжариваешь на масле. Я на растительном жарю. Вкуснота к чаю. ТОже из детства лакомство. Причем сахаром не посыпаю, достаточно сахара в молоке с яйцом.
ага, именно такие гренки мой Давид недавно и жалил.. ням-ням.. Вайолет писал(а) on 03 фев 2016, 11:07:А хлеб черный жарят просто без вымачивания. Обжарить и натереть чесночком.
не, мы просто корочку чесноком натирали, хлеб не жарили.
-
Анчутка
-
Сообщение №82
Вайолет » 03 фев 2016, 11:48
ГалинаТ писал(а) on 03 фев 2016, 11:33:не, мы просто корочку чесноком натирали, хлеб не жарили.
И это тоже. Но и жареный хлеб тоже очень вкусно. Особенно если он уже не свежий. Поджаришь - совсем другое дело.
Чтоб сделать женщине приятно Одним лишь только языком Сказать ты очень похудела Великолепный вариант
-
Вайолет
-
Сообщение №83
tarakashka » 03 фев 2016, 12:04
MaSher писал(а) on 22 янв 2016, 11:46:Я как раз считаю, что с приходом перестройки и 90-х мы стали жить скучнее. Уже нет тех походов в гости каждые выходные, наши дети и внуки не бегают во дворах, играя в казаки-разбойники и вышибалы, классики и резиночки. Они в компах сидят, заменив живое общение виртуальным. А родители упахиваются от зари о зари. Это капитализм, детка! меньше пялились в тв, больше читали, гуляли и тд zita76 писал(а) on 22 янв 2016, 14:02:лин, я наверное, ненормальная была в детстве, но мне нравилось поужасаться ну и порадоваться победе разума и науки над ужасными обстоятельствами.
поужасаться нравится многим, иначе не были бы так популярны криминальные передачи/фильмы и ужастики Добавлено спустя 3 минуты 23 секунды:Кристал писал(а) on 03 фев 2016, 10:06:хлеб намазать немного подсолнечным маслом и немного солью посыпать лакомство...хлеб черный "Торт "Прага" - белый хлеб с маслом и сахаром. Но я такое не любила А как-то мы всем двором увлеклись - делали "петушки на палочке" - никакие это, конечно, были не петушки, а просто жженый сахар, но прям даже рецептами делились))) Как долго, сколько сахара, сколько воды, что еще добавить, куда вылить готовое Добавлено спустя 1 минуту 6 секунд:Вайолет писал(а) on 03 фев 2016, 11:48:Но и жареный хлеб тоже очень вкусно. Особенно если он уже не свежий. Поджаришь - совсем другое дело.
я сейчас так люблю - в тостере черный хлеб поджарю и чесночком натру...еще сырок можно, самый простой, не пармезан
"Сейчас такое время: человечность принимают за слабость, а сволочизм и легкую степень дебилизма — за волевой и сильный характер."©
-
tarakashka
-
Сообщение №84
Lyubov » 03 фев 2016, 14:44
Отличительные особенности поколения "совков"С начала перестройки их обзывали хлестким и пренебрежительным словом «совок». Мол, и не человек вовсе, а так - хозяйственная принадлежность, почти что мусор. Оккупант, ничтожество, серость. Пожалуй, пора напомнить поколению девочек на лабутенах и мальчиков в стрингах правду о них. Чем они отличаются от нас? Особенность первая. Героизм и самопожертвование.3 октября 2016 года исполнится 60 лет подвигу 22-летней советской девчонки, спасшей ребенка ценой собственных ног. Вот как выглядел этот поступок суровым языком газет: «Стрелочница Зинаида Львова, приготовив маршрут, смотрела в сторону приближающегося маневрового состава. Поезд приближался к стрелке, когда внезапно на середину колеи выбежал пятилетний мальчик. Не думая об опасности, Зина Львова стремительно кинулась к ребенку, перенесла его на междупутье, но сама споткнулась, упала, и наехавший состав отрезал девушке обе ноги». Что бы не говорили о «совке» сегодня, одно отрицать нельзя. Это время дало нам множество настоящих героев, готовых на великую жертву ради счастья других. Особенность вторая. Коллективизм. Сегодня настало время одиночек. Одиночки в кафе в наушниках, одиночки дома перед компом, одиночки в транспорте. Советский человек не смог бы даже представить себя одиноким. Его жизнь и счастье было очень тесно связано с счастьем других людей. Отсюда и вечная оглядка на чужое мнение. До сих пор именно советские бабушки и дедушки помогут внукам и морально, и материально. Они не могут не помогать. Их так воспитывали. Кто-то скажет – смешно. А по-моему – прекрасно. Особенность третья. Позитив и жизнестойкость. Стоило баксу коснуться стратегически важной отметки 80, как все дружно заверещали. Как мы будем жить? Что с нами будет?? Один или два закрытых курорта уже вызывают у населения панику. При этом наши мамы и бабушки создавали уют «из говна и паутинки», жили в условиях дефицита, рожали детей, работали и не ныли. Не стыдно? Особенность четвертая. Уважение к труду. Если бы какая-то советская девушка даже заикнулась о содержанках и спонсорах, на нее посмотрели бы косо. В цене были верные, надежные, работящие парни. Эти парни не в большинстве своем не протирали штаны в офисе на необременительной должности, а старались показать себя в труде. Сейчас эта адекватность не в моде. А зря. Особенность пятая. Адекватная оценка себя.Вы знаете, наши советские мамы и папы кажутся мне намного честнее современных дам «на лабутенах». В них было меньше искусственного, и больше настоящего. Пусть они меньше пользуются косметическими достижениями, меньше балуют себя, но ведь в этом их особый шарм. Они меньше требовали от жизни, не старались нахрапом вытрясти из нее непричитающееся. Мне кажется, они оценивали себя намного адекватнее современной молодежи! В сытые и мирные годы эти особенности казались глупыми и ненужными. А сейчас становится очевидным, что в любой критической ситуации без них не выжить. Я считаю, что пора прекратить втаптывать в грязь свое прошлое. Самоотверженные советские люди, стойкие советские люди… Кажется, пришла пора прекратить поток самоуничижения и начать вами гордиться. Расскажите мне, какими вам сейчас кажутся советские люди. Самоотверженными героями или нерешительными "терпилами" режима? http://morena-morana.livejournal.com/527811.html
«Чем тише ты становишься, тем больше ты слышишь.» ©
-
Lyubov
-
Сообщение №85
tarakashka » 03 фев 2016, 15:38
я совсем недавно прочитала книгу Татьяны Москвиной "Жизнь советской девушки". Биороман, как она сама называет. Вот ее отношение к советской действительности очень мне близко и кажется довольно-таки беспристрастным. Была патологическая лживость. Ведь за каждой тошнотной статьей в газете «Правда» стояла какая-то часто вовсе не гнилая, а здоровая действительность – люди неплохо работали, строили, читали, писали, играли, пели, и даже на этих их съездах принимались иной раз более-менее разумные решения. Но когда перед тобою воздвигается тусклоглазый мертвяк в каменном костюме и чеканит голосом Командора: «Высшая цель партии — благо народа!», ты понимаешь, что тебя имеют и притом не объясняют, за что и как долго это будет продолжаться. Кремлёвские деды ничего не могли объяснить толком, нормальным человечьим языком! Ничего! Даже принимая осмысленные и разумные решения. Много лет спустя я с изумлением поняла, что афганская война абсолютно не была бессмысленной и преступной. Что была политическая необходимость защитить свои границы от серьёзной опасности. Что иметь под боком страну, возглавляемую религиозными фанатиками и не производящую ничего, кроме наркотиков, ни одно вменяемое руководство не может. Но это – национальные интересы, а такого термина в заводе не было. И вот деды изобретают какой-то шизофренический «интернациональный долг» (кому? куда? зачем?). Окутывают всё мерзким туманом – нет-нет, никто не гибнет, все шито-крыто. Но ведь рот матерям не заткнуть, а это их сыновья гибнут, значит, так, потихонечку, кривя губы, будем всё-таки признавать, что – воюем? Что – воевали? Что, скажем, война во Вьетнаме была в том числе и войной русских с американцами и мы вообще-то её выиграли? Говорю так с печалью, потому что именно в годы моего детства у страны был шанс отказаться от Догмы и начать жить в контакте с реальностью. Но догматизм, отчаянная верность мёртвой Букве – хроническая русская болезнь.
Про образование много у нее
"Сейчас такое время: человечность принимают за слабость, а сволочизм и легкую степень дебилизма — за волевой и сильный характер."©
-
tarakashka
-
Сообщение №86
Alameda » 03 фев 2016, 16:45
tarakashka, насчет догматизма и мертвого канцелярского языка соглашусь
хочу жить в домике у моря у моря счастья и любви вдруг сверху голос че мешает живи Открывающий двери в сказку
-
Alameda
-
Сообщение №87
tarakashka » 03 фев 2016, 19:39
Alameda, я со многими её оценками советской действительности согласна.
"Сейчас такое время: человечность принимают за слабость, а сволочизм и легкую степень дебилизма — за волевой и сильный характер."©
-
tarakashka
-
Сообщение №88
Лунный Кстати » 09 фев 2016, 13:07
Люди, у нас есть отдельная тема про 90-е? Что-то не могу вспомнить. Пока оставлю здесь. Случайно наткнулась на дневник 90-х годов Светланы Кедриной (дочери поэта Дмитрия Кедрина), опубликованный в "Нашем Современнике" Прочла, так всё это безвременье ярко вспомнилось(( Будет время- почитайте. СВЕТЛАНА КЕДРИНА В те дни решалась общая судьба,
Моя судьба, твоя судьба, Россия… Дмитрий Кедрин 7 ноября 1991 г. "На каждом человеке лежит отблеск истории", — прочитала я у Юрия Трифонова, и эти мои дневниковые записи, кажется мне, подтверждают эту мысль. Никогда не думала, что в моей жизни снова, как в 1941-1942 годах, появятся очереди за продуктами, номера на ладони, только написанные не химическим карандашом, предварительно послюнённым, а шариковой ручкой, что нужно будет вставать чуть свет и занимать очередь перед магазином, а потом ходить и проверять её, чтобы тебя признали, захотели впустить в крепко спаянный, человек к человеку, монолит. А если долго где-то ходишь, то могут и сказать: "Иди, иди, милая, гуляй. Видать, не очень-то тебе и нужно масло". Ты будешь стоять как громом поражённая, но не сможешь разжалобить эту очередь — монолит. Никогда не думала, что снова испытаю чувство голода, буду мечтать выпить стакан сладкого чая или достать после долгой беготни килограмм вожделенной чечевицы. 9 ноября 1991 г. Когда в восемь часов начинают пускать людей в магазин, сначала открыта лишь одна половина двери: мощный поток людей не даёт открыть вторую. Я видела, как в дверях упал старичок и, к счастью, какой-то сильный человек закрыл проём двери своей могучей спиной, и старичок успел подняться, иначе толпа бы его затоптала. Люди остервенело рвутся к прилавкам, у всех безумные глаза, плотно сжатые губы, все пихают друг друга и обзывают бранными словами. Огромная разъярённая толпа ревёт и мечется, не каждому дано выдержать её натиск. Попадая в её водоворот, забываешь, кто ты, что ты, и вместе со всеми рвёшься к прилавку — там вожделенное сливочное масло, колбаса и яйца. В ноябре ажиотаж достиг своего апогея: людям все уши прожужжали по радио и телевидению про "либерализацию цен". Теперь целью многих стало желание "ухватить" по прежней цене хоть что-нибудь, сделать хоть какой-нибудь запас. Влетаешь в магазин, видишь очередь, находишь её конец. Что продают, никто не знает, все спрашивают друг у друга: "А что там? Кто знает, за чем стоим?" Наконец проходящий мимо человек говорит: "Баранки!" Я и рядом стоящая женщина одновременно рассмеялись: ни ей, ни мне баранки не нужны. Некоторые люди целые дни проводят в магазине: авось что-нибудь "выкинут". Они или сидят на ящиках, или подпирают стены. И порой "выкидывают". Сейчас же возникает очередь, и люди "пишутся" — ставят номера на ладонях...
Я невольно вспоминаю стихотворение моего отца, поэта Дмитрия Кедрина: Рассвет — осенней ночи глуше, Какая мрачная пора! На нас, как на кабаньих тушах, Чернилом пишут номера.
Мы стерпим! Что нам эти муки: Толкучка, непогодь и тьма? Мы целый день не моем руки, Чтоб как-нибудь не смыть клейма.В Писанье сказано: "И паки Блуждающим в кромешной мгле Антихрист будет ставить знаки На грешных дланях и челе". Это написано в ноябре 1941-го, а сейчас — ноябрь 1991-го, а как похоже, неужели это правда, что в истории всё повторяется? Тогда, в 41-м, всё было понятно и оправданно — шла война. Помню, люди молча и терпеливо чуть свет занимали очередь у сельпо. Когда наступила зима, по очереди бегали домой греться. Все ждали гнедую лошадёнку, которая должна была показаться на шоссе: она везла долгожданный фургон с хлебом. Когда кто-нибудь из ребят первым замечал лошадь, он восторженно кричал: "Везут, везут!" Люди выстраивались в очередь, проверяли номер на ладони, на месте ли карточка, и ещё долго и безропотно ждали, пока продавщица примет товар, наденет белый фартук на телогрейку, приготовит ножницы, чтобы отрезать талоны. Та очередь и эта, нынешняя — это небо и земля, потому что сейчас нет войны, а есть только неразбериха, хаос, безответственность властей, неумение руководить, думать о народе и предвидеть будущее. Поэтому и волнуется народ, и клянёт власть, и, в который уже раз, пытается выжить и сохранить детей. Мы теперь даже мечтаем о карточках, которые бы отоваривались, что упростило бы дело. Сегодня по телевизору сказали, что "либерализация цен" будет с 15 декабря, а деньги в сберкассе "заморозят", будут выдавать только пенсии. Я с ужасом жду 15 декабря: ведь у нас только две пенсии — моя и моего мужа Георгия (200 руб. и 300 руб.), а цены вырастут в три раза. Дочь Наташа беременная, на её мужа надежда маленькая. Не оставляет мысль: как мы будем жить? В магазинах — пустота, на прилавках лишь красная икра по баснословной цене, колбаса — по 40-50 рублей, вырезка по 30 рублей килограмм. Уже давно не ели сливочного масла, всё заправляем подсолнечным. В одной из газет прочитала, как люди, простоявшие за подсолнечным маслом целый день, к закрытию магазина так его и не получили, они отказались уйти из магазина, пока не получат масло. Начальство закрыло свою лавочку и уехало. Родственники потерпевших начали звонить в морги и больницы, искать родных, кто-то догадался пойти к магазину и увидел внутри людей. Они просили позвонить в милицию и обо всём рассказать. Приехавшая милиция потребовала немедленно явиться работникам магазина. Наконец, в три часа ночи начали продавать масло, к пяти утра его получили все. Трясусь над картошкой, которую мы сами вырастили в Черкизове. Её осталось немного. Она в сундуке на площадке, возле нашей двери. Сундук без замка. Однажды кто-то развязал проволочку от сундука. Отбросил её в сторону, но картошку не взял, её мало, и она мелкая. Ещё есть у нас квашеная капуста на балконе, есть ещё кое-какие запасы: мука, рожки, несколько банок консервов, талон на сахар за декабрь. Пока не голодаем, но по телевидению с упоением говорят о надвигающемся голоде, о катастрофическом положении с продовольствием в Москве: все области отказываются снабжать Москву, ненавидят её, всегда лучше живущую, лучше обеспеченную продуктами. Я помню на улице Горького магазин "Сыр", которого ныне и в помине нет, там обычно было выставлено десять-пятнадцать сортов сыра, а сейчас и не помню, когда его ела. 10 ноября 1991 г. "Не устраивайте у себя в желудке маленький Чернобыль", — написано в "Московском комсомольце" о сгущённом молоке, выпущенном в городе Рогачёве (Белорусская ССР), о грузинском чае из Махарадзе, о сушёных грибах из Брянской области. Обнаруживаем у себя банку сгущённого молока из Рогачёва. Муж выкидывать не даёт, говорит, что съест его сам, на рынке такая банка стоит 25 рублей. Дочь заявляет, что банка излучает радиацию, а она беременная, ей надо остерегаться. Спорим, а выкинуть так и не решаемся: сгущённое молоко нынче — редкость, только по заказам дают, и то редко. Сколько проблем породила наша несуразная власть, в какой тупик завела. Если бы не дело, которым занимаюсь, тоже бы, наверное, потеряла голову, как некоторые. А я сижу над своими работами, собираю из лоскутков яркие панно, создаю свой мир, в котором мне интересно... 15 ноября 1991 г. "Либерализацию цен" всё переносят и переносят, теперь на январь. А пока наши продавцы проводят свою "либерализацию": на все продукты втихую повышают цены. Если начальные цены будут такими, простым смертным останется только умереть с голода. Как жить, если у меня нет работы, а Наташа учится в техникуме и ждёт ребёнка? Георгий стар и не может больше работать. "Что делать?" — вечный вопрос русской действительности мучает меня. "Возможно, и зима 91-92-го повторит зиму 41-42-го не только морозами, но и голодом, и потрясением. Все признаки развала государства и общества налицо", — утверждает в своей статье "Только и всего… " писатель Иван Васильев. Выступал по телевидению писатель В. Максимов, он считает, что страна уже в пропасти, выхода не видит. Страшно от собственной беспомощности, от всего, что творится вокруг. Вдруг вспомнила строки из отцовской поэмы "Хрустальный улей" или "1902 год": Потрясая цепями, блуждает В пространстве земля,
Одичалая родина гибнущего человечества.Господи! Подскажи всем нам, как жить! Господи! Помоги моему исстрадавшемуся народу, не покинь нас в тяжёлую годину! 26 декабря 1991 г. Давно не писала, а столько событий произошло: окончательно разрушен Советский Союз, создано содружество независимых государств, куда вошли все бывшие республики, кроме прибалтийских и Грузии. В Грузии льётся кровь: выступает оппозиция против президента Гамсахурдиа. Горбачёв оказался не у дел и подал в отставку. И Горбачёв, и Ельцин, оказывается, рождены в год Козы. Чего можно ждать от двух козлов? — считают некие люди, увлеченные астрологией. В России, выясняется, всегда успешно правили Лошади. И грустно, и смешно читать об этом. В магазинах — столпотворение, цены растут, хоть ещё не объявлена "либерализация цен". Купила Наташе за 1100 рублей сапоги, а в прошлом году они стоили 200-300 рублей. Любая мелочь теперь стоит огромных денег. Я взяла ученицу, буду учить лоскутному делу. Будет платить мне 300 рублей за полтора месяца, занятия — два раза в неделю по полтора часа. Хвалят мои стихи, мою прозу, а никто не хочет печатать: нет бумаги, нет мощностей. Правда, детективы и порнографию выпускают. Люди ожесточились, молодежь — ужасная: места никто не уступит в метро, толкнёт — не извинится. Общество больно равнодушием и жестокостью, все хотят иметь деньги, лучше — доллары. И в такое тяжёлое время должен придти в мир маленький человек, ребёнок моей Наташи, беспомощный комочек, в которого надо вложить много сил, любви, терпения, добра, чтобы он стал настоящим человеком. Надо быть сильным в мире, где нет места слабому, больному, несчастному. Помоги, Господи, ребёночку, который должен придти в этот мир! Скоро Новый Год, потом 7 января — Рождество, а зима больна — лужи, слякоть, каплет с крыш. Купили ёлку, пусть в доме пахнет хвоей и сверкают на ёлке блестящие игрушки. Читаю дневник братьев Гонкур, очень много близкого для меня, понятного и современного. Этот дневник читал мой отец, часто цитировал в своих записях. Вот кое-что из дневника Гонкуров: "Новый год… ещё одна почтовая станция, где, по выражению Байрона, судьбы меняют лошадей!" "У народа нет денег, чтобы делать запасы, бедняки влачат жалкое существование, а богачи нисколько не страдают". 29 декабря 1991 г. К 8 часам подошла к магазину, там с шести стоял в очереди муж, хотел купить мяса. На него записывались, муж был двадцать первым, это близко. Очередь растянулась метров на сто. Когда открыли одну половину двери (две половинки открыть было невозможно из-за большого напора людей), толпа хлынула в магазин. Стоял мат, кричали зажатые возле двери женщины. Очередь входила долго, в двери всё время образовывались пробки. Внутрь набилось столько, что яблоку негде упасть. Глаза у людей безумные, все друг друга толкают, иногда возникают драки и даже слышно, как кто-то кричит "Караул!" Очереди переплетаются, сталкиваются, мешают друг другу. Огромная за маслом и колбасой, бесконечная — за молоком, большая — за мясом. Но мы всё достали — и мясо, и масло, и молоко. Счастливые, около часа дня вернулись домой, в ближайшую неделю голод не предвидится. Со 2 января 1992 года цены будут свободными, в основном всё подорожает в три раза, а пенсия вместо 205-ти будет 340. Свет, тёплая вода, газ — тоже в три раза дороже. Выступал по телевидению Ельцин, говорил, что повышение цен — вынужденная мера, что месяцев через шесть-восемь будет легче. Дай-то Бог! Но очень трудно такими бедными, как мы, вступать в такую жизнь. Сейчас хорошо тем, у кого куры денег не клюют. Но у основной массы народа их немного, а у пенсионеров — совсем мало. Дай Бог пережить нам это лихолетье без бунтов и гражданской войны. Думаю о будущем со страхом и надеждой.... 30 декабря 1991 г. Позвонила близкая приятельница Валя Милкова. Она живёт с дочерью, у которой двое детей. Живут на Валину пенсию, на алименты и на пособие на ребёнка. Денег примерно хватает на неделю или на две, если покупается что-то помимо еды. "Две недели мы бедствуем, — сказала Валя, — если купим ботиночки девочке". Вчера Валя продавала огурцы собственного засола по два-три рубля за штуку, выручила пятьдесят рублей. Она много лет работала заведующей библиотекой при Министерстве высшего и среднего образования, очень образованная, умная, мудрая и талантливая женщина. Работала, выйдя на пенсию, уборщицей, после операции на щитовидке работать не может, продаёт огурцы, занимается огородом. Все затаились в ожидании повышения цен. Сегодня возле магазина "Хлеб" целый день стоит очередь — нет хлеба. Все живут со страхом перед завтрашним днём: что он принесёт?... 31 декабря 1991 г. Сегодня Новый год! Какой он будет? Для нашей семьи знаменательным — появится новый человечек. Только бы был здоровеньким, это главное. Выдержать бы всё в наступающем году, что задумали для нас правители. Вечные эксперименты в России, вечно кто-то протаскивает свои идеи, а народ платит за это кровью, недоеданием, потерей того немногого, что имел. А таланту в России нужны кулаки и локти, но это не каждому дано. 4 января 1992 г. В первый день нового года на Таракановке (так называется микрорайон) чуть не снесли магазин: люди знали, что завезли молоко, но магазин не открывают, так как не знают, по какой цене его продавать. Толпа кричала, стучала в дверь, в окна и, наконец, в 8 часов 30 мин утра магазин открыли. Молоко и кефир, а больше ничего не привезли. В толпе говорили, что правительство решило уморить голодом стариков, слишком их много. Пенсионеры продают возле метро "гуманитарную помощь", то, что получили бесплатно из Европы. Говорят, что в Елисеевском магазине была брынза по девять рублей, и люди убивались за ней, были леденцы по 30 рублей. Вчера в нашем магазине продавали сахарный песок, люди "писались" в очереди. Многие живы своими запасами. А когда они выйдут? Наташа ворчит, что мы всё время о ценах говорим и о продуктах, не понимает того, что мы прежде всего волнуемся из-за неё, из-за её будущего ребёнка. Много ли нам нужно? Замечательно встретили Новый год. Наташа вылепила очаровательный вертеп, где родился Христос, где овцы, Мария, Иосиф и младенец в яслях. Всё розово-голубое, с ангелочками — настоящее рождественское чудо! Наташа зажгла возле своего вертепа свечку и на столе — тоже, поэтому было красиво и празднично. Мы выпустили к Новому году праздничную газету, где поместили поздравления и пожелания… 6 января 1992 г. Продукты подорожали, ломаем голову, как жить. Георгий думает идти работать в поликлинику. Я — против, так как в апреле ему надо ехать заниматься огородом, чтобы осенью быть с овощами. Это — главное. А лишняя тысяча рублей нас не спасёт. Пока держимся на старых запасах. Сливочное масло — только для Наташи... 10 января 1992 г. Вчера, 9 января в семь часов пятнадцать минут вечера у Наташи родилась девочка. Вес — 2250 граммов, рост — 48 сантиметров. Недоношенная. Молю Бога, чтобы ребёночек был здоровеньким. Надо готовиться к их встрече, кое-что переставить, собрать кроватку, докупить необходимое. Вступаю в новую должность бабушки. Мама говорила, что это — самая трудная на свете должность... 15 января 1992 г. У нашей девочки обнаружено какое-то заболевание нервной системы: дрожит подбородочек, дрожат ручки. Врач пока не может сказать, что ждёт её в будущем. Я очень надеюсь на хороший исход. В стране полная неразбериха. Поговаривают о военном перевороте, почему-то упорно называют 20 января. Страшно. Только бы не гражданская война. Цены — фантастические, в каждом магазине — свои, угнаться за ними у нас нет никакой возможности. Надеемся, что увеличат пенсию и Георгию, и мне. Готовлюсь к папиному 85-летию, к тому, что будет, прибавляется передача по радио — "Биографические этюды", я написала статью для "Москвички" — "Эта любовь крепчайшая и последняя", о любви между отцом и матерью. Мне, как члену профкома литераторов, стали давать заказы, это нас немного поддерживает. 29 января 1992 г. Старушка в очереди: "Я уже год мяса не ела, а колбасу — как цены повысили". Старик: "Купил батон — 4 рубля, купил два — 8 рублей". "Не иначе как уморить с голоду нас хотят, стариков. Где это видано, чтобы свёкла 7 рублей 60 копеек стоила", — говорит соседка-старушка. На стене мелом написано: "Верните нам социализм!" На колбасу в магазине только смотрят, так она дорога. Кое-что появлялось на прилавках, но цены фантастические, в магазин теперь ходим как в музей. А молока — не достать, тысячная очередь, стоят с шести утра, часто его не привозят... 31 января 1992 г. Цены невероятно выросли: колбаса варёная — 56 рублей килограмм, копчёная — 112 рублей, яйца — 19 с копейками, куры — 44. Пока мы можем брать лишь молоко и кефир, остальное нам не по карману. Очередь за молоком образуется в шесть часов утра, к восьми хвост метров на пятьдесят. Последним зачастую ничего не достаётся. Сегодня муж занял очередь за молоком в седьмом часу, я подошла — к восьми. Когда пускали, мы оказались в стороне, и нас изрядно помяли, когда мы прорывались в свою очередь. Георгий даже побледнел, и на носу выступили капли пота. Я даже испугалась. Ужас, что сделали с нами, с нашей жизнью. Веками собирали Родину по крохам, и в один миг всё развалили. Как жить, что нас ждёт в будущем? Только бы не гражданская война. Близится папино 85-летие, будут материалы о нём в "Литературной газете", в "Сыне Отечества", в "Брегах Таврии" — мои главы из книги об отце и моя статья в газете "Москвичка". Жду выхода папиной книги в "Художественной литературе", уже был сигнал. На рынке сумасшедшие цены, в магазинах ненамного ниже. Народ тихо ропщет, старые люди считают, что их решили уморить голодом. Я видела, как старушка, простоявшая час в очереди за адыгейским сыром, не взяла маленького кусочка, который стоил около двадцати рублей. Разрывается сердце смотреть на всё это. Ни одно правительство ни в одной стране мира не относится так к своим согражданам. А наши верхи знают о великом русском терпении, вот и измываются. Не дай Бог терпение у людей лопнет: русский бунт, как известно, это — тёмная и слепая сила, пойдут крушить направо и налево. Ведь ельцинское правительство при всех своих козлиных мозгах должно понимать это. Но дай нам Бог обойтись без кровопролития. Ведь у меня теперь две девочки, обе слабенькие, их на ноги нужно ставить, кормить. Всё сделаю, что в моих силах. 7 февраля 1992 г. Скоро новорожденная внучка Дашенька будет дома. Наташа и я готовимся: убираемся, переставляем мебель, собираем кроватку. А я ещё готовлюсь к вечеру папы 22 февраля. Много телефонных звонков, суеты, волнуюсь, как всё пройдет. Записывали меня на радио больше двух часов. Будет передача. Цены на продукты всё растут, но мы пока справляемся, держимся на плаву, ещё не жили на пенсии — то ученики у меня, то небольшой гонорар. А вот кабы только на пенсию жить, хватало бы дней на десять.... 7 марта 1992 г. Так давно не писала, хотя событий в стране и в семье — невпроворот. Снова грозятся повысить цены, хотя они уже немыслимые. Умерло в стране от голода, от отчаяния восемь миллионов человек. Некоторые одинокие пожилые люди кончают жизнь самоубийством, не имея возможности прокормиться, достать продукты. Происходят совершенно невероятные истории: родители отказываются от детей, не в состоянии прокормить их. Всё как в кошмарном сне. Москва переполнена пришлыми людьми восточной национальности, все что-то продают, город превратился в настоящий базар. В переходах метро поют, играют, просят милостыню. Суета, суматоха, чужой говор, чужие люди. Был 22 февраля папин вечер, посвящённый его 85-летию, в Тимирязевской академии. Людей пришло немного, но слушали стихи и выступления, затаив дыхание. Я каждому выступающему дарила гвоздику и сборник папиных стихов. Осталось ощущение праздника. Я очень рада и вечеру, и тому, что должны быть публикации о нём. Никак не выберусь на кладбище, сил не хватает, очень устаю с Дашей. Всё думаю, как заработать денег, ведь семья какая у нас, а главное — ребёнок, которому всё время надо что-то покупать. Творчество оставило меня, а раньше держало. Мечтаю о Черкизове, я там всегда прихожу в себя, обретаю силы, но туда можно поехать лишь через два месяца. Весна хмурая, только первого марта вдруг рассеялось солнце, как раз в день моего рождения. Мне уже 58 лет. Хотелось бы ещё многое успеть с папиными стихами, а главное — поднять Дарью, такого сложного и нервного ребёнка. 9 марта 1992 г. Поголадываем. Ревниво следим друг за другом: кто больше положенного взял масла или сахара, иногда делаем замечание Наташе, что, мол, она плохо размешивает сахар в чае, а ведь он в магазинах бывает редко, а у спекулянтов — 46 рублей килограмм. Часто хочется есть, а есть нечего: сыр, колбаса, мясо нам не по карману. Маленький кусочек сыра оставляем для Наташи, иногда воровато идём на кухню, я или Георгий, делаем себе крошечный бутерброд с сыром, толщиной с папиросную бумагу и с жадностью съедаем его. Сегодня уговорила на рынке восточного человека продать мне яблоки по 30 рублей килограмм и один лимон. Как будем жить — не знаю, иногда охватывает отчаяние, с которым борюсь: на мне ведь держится вся семья, мне нельзя падать духом и сдаваться перед жизнью. 8 Грузии, в Молдавии, в Осетии льётся кровь, а у нас — пока нет. Разрушенная, голая, босая Россия, нищенка, побирушка, вот до чего довели её наши правители. Что бы написал обо всём этом мой отец, так любивший Родину? 21 марта 1992 г. Дашенька растёт, очень милая и трогательная девочка. Заворожёнными глазами неотрывно смотрит на картинки, на мои панно, макраме. Погремушки её не интересуют. Встал вопрос о размене квартиры, такой роскошной, которую любим и Георгий и я. Ради душевного покоя, ради счастья дочери, ради возможности издать книгу о папе на доплату, которую мы получим, я готова. Все мои последние панно посвящены одной теме — Храму. Я рада этому, тем более что сейчас — Пост. В мае-месяце мне обещают устроить выставку. Может, что-то удастся продать, ведь в доме — ни копейки. Нищета наша, как, впрочем, и многих моих сограждан, растёт. Снова грозятся повышением цен, а ведь уже, кажется, и некуда повышать. Опять с семи утра огромные очереди у магазинов. Правительство не может справиться с ситуацией, а народ, как всегда, отдувается. Москва — огромная мусорная корзина, везде что-то продают, тут же бросаются огрызки, участились случаи кишечных заболеваний. На рынках зачастую продают мясо забитых собак и кошек. В городе огромное количество крыс, хоть бы чума не нагрянула. Ничего не убирается, кругом — кучи мусора, остатки разной еды — вот крысам и воронам пожива. Крысы здоровые, как котята, шмыгают между машинами, совсем не боятся людей. Скорее бы в Черкизово, поработать на земле, успокоиться, увидеть небо над головой, церковь с голубыми куполами, чтобы жизнь обрела смысл. Публикации об отце пока не вышли, катастрофически не хватает бумаги. Счастье, что вышло "Избранное" — последняя, наверное, в это смутное время книга. Бедная моя Родина, бедный мой народ, бедные мои дети и я, которой Бог дал много, но это никому не нужно. Но надо жить, надо растить Дашу, помогать Наташе, не сломаться, выстоять, выдержать это всенародное испытание. Дал бы Бог нам всем здоровья, а всё остальное приложится. 23 марта 1992 г. В прошлом месяце Георгий получил пенсию около 600 рублей, в этом — на 80 рублей меньше, другие пенсионеры — тоже получили меньше. Все возмущаются, ругают правительство. Новость: выдают гробовые по справке о смерти, частично восполняя трату на дорогие похороны. Ещё невероятное нововведение: гробы теперь дают напрокат, на два часа, вечером они дешевле, чем днём. Из гроба тело перекладывают в целлофановый мешок и хоронят или сжигают. Если бы Ильф и Петров знали о таком абсурде! Что там Бендер, что его проделки, сейчас что-то невероятное буквально на каждом шагу. Выхожу из метро, у входа пятеро мордастых парней играют какую-то музыку, рядом старушка приплясывает, держа поднос, на котором две пачки сигарет, с другой стороны крашеная девица продаёт сборник Сергея Есенина, и все кругом что-то продают, продают, продают. 25 марта 1992 г. Пропали из магазинов основные продукты (сахар и сливочное масло). Недалеко от нас, в одном маленьком магазинчике, продавалось масло — 250 граммов за 30 рублей, очередь огромная, часа на три. В центре продавали сахар, 70 рублей килограмм, по одному килограмму в руки, и опять километровая очередь. У нас кончается сахар, пытаюсь пить чай без него. Вспоминаю сахарин, с которым пили во время войны. Всё время хочется есть, а есть нечего — колбасы, сыра, масла нет, нет творога, сметаны. Надо всё время что-то готовить, в основном — кашу, которую едим с подсолнечным маслом. Дашенька растёт, глазки любопытные, так ей всё интересно, смотрит, не насмотрится на картинки, которые висят на стенах, уже гулит. Только была бы здоровенькая, помоги ей Господи! 30 марта 1992 г. Вместо сливочного масла едим маргарин, даже Наташа. Всё время грозятся повышением цен. В России впервые после войны стало больше умирать, чем рождаться. По-прежнему много самоубийств, особенно среди пожилых людей. Двое стариков бросились в метро под поезд почти одновременно, но на разных станциях, вероятно, между ними существовала какая-то договорённость. В газетах временами мелькает, что правительство скоро не сможет выплачивать пенсии, так как нет денег. Это вполне вероятно, наше правительство способно на всё. Москва неузнаваема — грязна, наводнена пришлыми людьми, которые держатся как хозяева, в метро сидят, развалясь, не уступая никому места, смотрят нагло, бесцеремонно толкаются, всячески выражая москвичам своё презрение. Москвичи молчат, они устали от бесконечного базара на улицах, от мата, от молодых, которые прямо из горла пьют пиво, ругаются, жуют жвачку, плюют. Кругом нищие разных возрастов и национальностей, с детьми, с костылями, с гармошками. Лучше сидеть дома, чтобы не видеть всего этого кошмара. 12 апреля 1992 г.....Идет шестой съезд народных депутатов, все что-то обещают, клянутся, что всё изменится к лучшему, но теперь уже никто никому не верит. Какие-то апатия и безнадёжность поселились в душах, и гложет одна только мысль: неужели уже никогда не увидим нормальной человеческой жизни? 17 апреля 1992 г. ...И снова о нашем тяжёлом быте: уже обходимся и без маргарина, благо пока есть подсолнечное масло. Мечтаю достать чечевицу, она заменяет мясо, но пока не удаётся, люди мгновенно её расхватывают. Одна надежда — на наш огород, завтра едем копать землю. 25 апреля 1992 г. Неожиданно познакомилась с француженкой из Парижа по имени Клер. Нас "познакомил" Бунин: мне случайно в архиве ЦГАЛИ дали плёнки рукописей Бунина. Я вернула их и стала рассказывать работнице архива о том, как Дмитрий Кедрин любил Бунина, даже сделал рамочку из пергаментной бумаги и поставил портрет любимого писателя на свой стол. Я рассказывала всё это, видя, что молодая черноволосая женщина с большими чёрными глазами меня внимательно слушает. А когда я спросила её, видела ли она фильм о том, как вручают Нобелевскую премию Бунину, она ответила, что не видела, во Франции его не показывали. Я пригласила её к нам в гости. Очень волновалась, ожидая её, ведь у нас такая скромная обстановка, старая мебель, а Клер — из Парижа. Я, ожидая её, думала о том, чем накормить её, о чём с ней говорить, решила подарить ей папину книгу. Я приготовила чечевицу, вареники с творогом и чай из трав: зверобой, мята, кипрей. Клер от всего была в восторге и, с удовольствием уплетая чечевицу, приговаривала: "Как вкусно! Как вкусно!" Клер всех моих домашних очаровала, одарила подарками. Обойдя всю квартиру, в моей комнате села на кровать, покачалась на ней, как девочка, и сказала: "Какой красивый дом!" Она много рассказывала нам о Париже, о том, что Лимонов более известен во Франции, чем Бунин. Она сказала, что уже много раз бывала в Москве, но сейчас её не узнаёт: изменились люди, многие её друзья уехали за границу, некому стало позвонить, когда она приезжает в Москву. Говорила о том, что во Франции русские люди не приживаются, едут в Америку и Канаду. Муж у Клер — русский, зовут его Андрей, он москвич. Оба они преподаватели русского языка, пишут диссертации. Клер не только улыбчива, она необыкновенно смешлива — это так непривычно для нас, обременённых тысячью забот, мрачноватых и хмурых. По-прежнему с трудом сводим концы с концами, покупаем лишь самое необходимое, сыр и колбасу позволить не можем. Всё безумно дорожает, страшно подходить к прилавку. Например, детские ботиночки на три года стоят 500 рублей. Но настроение у нас всех хорошее — нашу жизнь освещает солнышко — Дашенька. Только бы хватило сил помочь Наташе поднять её, тем более что семейная жизнь дочери не заладилась, денег на ребёнка отец не даёт. 4 мая 1992 г. На заборах, на стенах домов мелом написано: "Верните нам социализм!", "Нами управляет мафия!", "Работу, а не компенсацию" и т. д. А в парке на бетонных секциях забора целая дискуссия, настоящее словесное сражение, и вдруг на одной из секций детским почерком написано: "Здесь будет берёзовая аллея". И таким диссонансом веет от этого, и так хочется верить в эту берёзовую аллею и не думать ни о социализме, ни о мафии. Цены в магазинах зверские, зато полное изобилие на витринах, мы ходим в магазин, чтобы полюбоваться колбасой, ветчиной, сыром. Пенсий наших с Георгием хватает по большому счёту дней на десять. Вместо сахара мы покупаем вафли, они дешевле. Георгий занимается огородом, на огород — вся надежда, хотя землю грозятся отнять под садовые участки. Сейчас хотят отнять землю для богачей, а в 1941-1942 годах хотели отнять у меня несколько картофелин, собранных в маленький полотняный мешочек. Колхозники уже выкопали картошку, но там кое-где ещё можно было найти картофелину. Нам, голодным ребятишкам из села, она не давала покоя, ведь дома есть нечего. Но поле охраняли парнишки на лошадях с длинными плетками. Когда начинало смеркаться, мы, пригнувшись, а кто и ползком, всё-таки добирались до поля. И вот теперь на этом поле у многих жителей посёлка огороды, и у нас — тоже, наше спасение и надежда. Ведь пять мешков картошки собрали в прошлом году, до апреля хватило. А сколько Георгий всего намариновал, до самой маленькой бубочки всё собрал, ничего на нашем участке не оставил. Вообще-то раньше Георгий никогда на земле не работал, был сугубо городским человеком, а сейчас вдруг оказалось, что он по натуре — земледелец, любитель земли и всего, что растёт на ней. Сколько счастливых часов мы провели на нашем огороде: светило солнце, пел жаворонок, звонили колокола, а мы то работали, то отдыхали на земляном холмике. И вот у нас хотят отобрать этот бесценный кусочек земли, нашу надежду и нашу радость. Теперь, когда она так всем нужна, теперь, когда мы все, огородники, сдружились и стали единым коллективом! Да ни за что на свете мы не отдадим нашего клочочка земли! 21 мая 1992 г. Не писала давно: недосуг. Устала, могу заниматься только какими-то бытовыми вещами и Дашенькой — солнышком, она растёт, улыбается, даже иногда смеётся-заливается, мама научила. Чудесное чувство испытываю, держа её на руках. А жизнь становится всё более чудовищной, цены растут. Нам, пенсионерам, не по карману уже давно основные продукты питания. Но, к счастью, помогают заказы, в которых иногда бывает сахар. Живем-перебиваемся. Утром — каша и салат из капусты, у Наташи — творог, Георгий научился делать замечательный творог, в обед — суп, макароны или лапша (изредка с мясом), вечером так что-нибудь, чтобы есть не хотелось. Часто делаю блинчики, дёшево и можно заполнить желудок. Научилась делать блинчики с кабачками, с яблоками, с морковкой. А выйдешь на улицу, возле метро обычный теперь базар, продают всё — от гвоздей до ананасов. Цены баснословные. Например, 300 рублей стоит коробочка с заграничными кукурузными палочками. Я захожу в магазин только ради любопытства. Кругом нищие: кто молча протягивает руку, кто энергично просит, приговаривая: "Подайте милостыньку, Бог вас простит". Люди восточного вида ходят группами, говорят по-своему, черноволосые, с хищными взглядами. Есть случаи людоедства, часто случаются квартирные кражи. Страшно оставлять квартиру, всё вынесут, ничего не останется. Такая смута — вокруг и в душе, такое неверие ни во что, такая апатия. И все понимают, что власть бессильна что-нибудь изменить, Ельцин допускает одну ошибку за другой, а Гайдар, Бурбулис — всё это мелкая рыбёшка, заурядные личности, ни на что серьёзное не способные. Очень страшно, когда не чувствуешь за спиной власти, которая думает о тебе, помнит о тебе и хочет помочь. Что-то будет с моей бедной многострадальной страной и со всеми нами, если ничего не изменится? Что-то могут изменить к лучшему истинные патриоты, любящие свою страну, образованные и умные, каким был Столыпин. Но где взять таких людей, они, наверно, по тюрьмам сидят, едят свою баланду. 6 июля 1992 г. В стране — смута, митинги, забастовки. Беженцы затопили Москву, появились и в Черкизове, ходят, просят хлеба, воду, говорят, что убежали от войны. Что же грядёт? Была почти месяц страшная засуха, наш огород — спасение и надежда, совсем захирел, не росла картошка — наша главная надежда, потом прошёл дождь, мы сразу окучили картошку, чтобы удержать влагу. Растут кабачки, тыква, свекла, всё остальное или не взошло или очень хилое. Мы пока держимся, спасают заказы и салаты из нашего двора: одуванчики, подорожник, сныть, крапива, мята, зелёный лук — и всё это с подсолнечным маслом. Живу лишь творчеством, вырываюсь в Москву и как сумасшедшая занимаюсь своими панно, никуда не хожу, одолеваемая страстью творить. Порою довольна результатами, порою — нет. Так у меня проходит лето 1992 года. * * * 12 апреля 1993 г. Не писала давно, почти год, задавленная заботами о Даше, замученная бытом. В стране — полнейший раздрай. Скоро референдум, которого добивается Ельцин. За кого голосовать — не знаю, видимо, всё равно за кого, ведь никто пока не может вытащить страну из трясины... 1 мая 1993 г. В Москве произошло кровопролитие у Калужской заставы (площадь Гагарина). Собрались партии, несогласные с правительством, и решили устроить шествие (первомайскую демонстрацию). Власти послали ОМОН. Один убитый, 70 раненых, четверо — тяжело. Очень страшно. Не начало ли это гражданской войны? Говорят, что 9 мая может быть заваруха. 9 мая 1993 г. Подхожу к прилавку в магазине, цены чудовищные: заграничная чечевичная закуска в пакете 3120 рублей, тут же — луковая приправа, такая же дорогая. Рядом старушка, обескураженная ценами, спрашивает меня: "Это что за лукавая приправа?" — "Луковая, бабушка". — "А чечевицу у нас в деревне бедняки ели, а тут три тыщи стоит". — "Да, бабушка, всё для богатых". — "А нам-то, милая, чего кушать?" — спрашивает старушка. "Не знаю", — отвечаю я, потому что действительно не знаю. 9 мая ждали каких-то неприятных событий, но обошлось, так как демонстрантам дали идти там, где они хотели. Они несли портреты Ленина, Сталина, лозунг: "Вся власть Советам!" Какое тяжёлое время, а у нас — малышка, тянуть её ещё и тянуть. Одна надежда на то, что всё как-то утрясётся. 15 июня 1994 г. Мы дошли до точки: нет денег на продукты. Витамины едим только в Черкизове — мой салат из трав, благо — бесплатный. Но Наташа его не признаёт. "Что я — коза, что ли?" — с возмущением говорит она. Однажды утром мы обнаружили, что у нас нет денег даже на хлеб. Я тут же сообразила, что можно продать возле детского магазина "Смена" Дашины ботиночки — заграничные, в хорошем состоянии, кем-то подаренные нам. Можно ещё кое-что собрать из детской одёжки. Сейчас же вещи были собраны, и мы с Георгием отправились к магазину "Смена". Там со своими товарами уже стояли женщины. Как только они замечали милиционера, мгновенно сметали свои вещички в большие сумки и стояли с независимым видом. Я пристроилась рядом с ними, разложила Дашины вещички, её беленькие с синим ботиночки, туфельки, из которых она выросла. Все проходили мимо моего товара, а одна женщина презрительно бросила: "Ношеное продают!" Георгий устроился неподалёку на железной трубе и курил, курил без конца. Вдруг показался милиционер, и женщины мгновенно упрятали свои товары, я же, растерявшись, продолжала стоять. Милиционер подошёл ко мне и сказал: "Пройдёмте, гражданочка, в отделение". И вдруг я взорвалась: "Да, да, давайте пройдём! Только я не виновата в том, что меня довели до того, что я продаю вещи своей внучки, хотя имею высшее образование. А вон мой муж сидит, он — участник войны! Ведите, ведите нас в отделение!" Милиционер посмотрел на Георгия, на меня и пошел дальше. Женщины вновь разложили свои товары, а одна спросила меня: "Ты что, сунула ему что-нибудь?" У нас всё-таки купили ботиночки и мы, радостные, кинулись в магазин, купили хлеба, масла, молока, колбасы и сигареты для Георгия. Когда пришли домой, девчонки кинулись к нам: "Мам, что продали?" — "Ботиночки". В этот день у нас был пир на весь мир... 19 июня 1994 г. Мы познали самую настоящую нищету: больше недели вставали утром и не знали, на что купить хлеба. И тут я вспомнила стихи папы, написанные во время войны, в ноябре 1942 года, называются они "Ущерб"Соль — на исходе. Масло в банке тает. Махорки - горсть осталась про запас. Муки — в обрез. Картошки не хватает. И керосина в примусе — на час! Чай вышел весь. Крупу и сахар съели… Верь иль не верь, А, видно, в самом деле Тебе конец приходит, белый свет!... Никогда не думала, что такое может повториться, да ещё в мирное время. Мы с Георгием Ивановичем совсем оголодали, отощали и спали с лица. Хорошо, что Даша в яслях, хоть её там кормят. Отец её алименты не платит, собес куда-то переехал, Дашино дело затерялось, и мы живём на наши 150 тысяч (такие стали деньги) вчетвером. Наташа пишет статьи, но денег надо долго дожидаться, и платят гроши. Нас с мужем в это лето спасли грибы: было их в лесу великое множество. Мы жарили целую сковороду, а потом ели или с лапшой, или с кашей. Находила грибы я, а срезал их муж, осторожно, ножиком, чтобы грибницу не потревожить. Я совсем "охляла", как мама говорила, есть только одно желание — лечь на кровать и не вставать, а дел невпроворот. Встаю и делаю всё, что нужно. Тут у писателя Ивана Васильева прочитала: "В магазинах пусто, российские власти грозятся через неделю отпустить на волю цены, и что нас ждет?" Действительно — что нас ждёт? Только одному Богу известно. 23 января 1995 г. Я где-то прочитала: "Самый счастливый человек тот, который принадлежит себе". Но не всем это нужно, некоторые не переносят одиночества. Я же много лет мечтаю о том, чтобы никому не быть обязанной, хоть недолго, хоть полгодика, но не получается, всё время что-то находится важнее моего творчества, моих стихов, прозы, моих панно, и я покорно, как лошадь, впрягаюсь в новый воз. Сейчас главное — Дашенька, её здоровье, её развитие и воспитание. Она уже в ясельках, дедушка приходит за ней, а она тащит ему маленький детский стульчик, чтобы он сел, дедушка объясняет ей, что он маленький, и тогда Даша несет ему второй маленький стульчик. Нянька смеётся, говорит: "Даша — сто умов". Так что этот человечек для меня самое главное на свете. И когда мы с дедушкой везём Дашеньку на саночках домой, я думаю о том, что наступит когда-нибудь лучшее время, когда мы сможем покупать в магазине самые лучшие продукты и самые необходимые для Даши вещи, и Даша пойдет в школу, а Наташа встретит свою любовь. Жизнь не может не измениться, а коли я живу, значит — не всё исполнила в жизни, что мне предназначено: работать мне ещё и работать, растить внучку, выпускать папины книги, издать мою книгу о нём, а может быть, и мой сборник стихов. Жизнь продолжается. Процитировала с небольшими сокращениями, полностью по ссылке http://coollib.com/b/86071/read
[ закрыть ]
и невозможно, даже зная цену, очнуться к мирной жизни без войны.
-
Лунный Кстати
-
Сообщение №89
Крапива » 12 фев 2016, 14:46
http://file-rf.ru/analitics/980Свидетель эпохи. Геннадий Янаев: «У нас не было выбора, надо было что-то экстренно предпринимать…»Эта беседа с официально объявленным 19 августа 1991 года главой ГКЧП, первым и последним вице-президентом СССР Геннадием Янаевым состоялась незадолго до его смерти. Публикуется впервые. – Геннадий Иванович, Вам нередко приходится слышать упрёки в том, что созданием ГКЧП вы то ли обусловили, то ли ускорили распад СССР. Что Вы на это ответите?– То же, что и всегда: чушь собачья. В подобных обвинениях намеренно перепутаны причина и следствие. ГКЧП – очевидное и в какой-то мере неизбежное следствие, а причина – намечавшееся на 20 августа 1991 года начало подписания республиками разрушительного, антиконституционного договора о создании Союза Суверенных Государств. Мы стремились это антигосударственное и антинародное деяние предотвратить… У нас просто не было выбора, надо было что-то экстренно предпринимать. Предприняли. Не получилось. Так вот упрекать нужно, наверное, за то, что не получилось. – Есть и такие, кто именно это вменяет Вам в вину.– Я тоже, можно сказать, нахожусь среди них. Я ведь также все эти постсоветские годы корю себя за то, что мы не справились с возложенной на нас задачей. И в то же время до сих пор не могу найти ответа на главный вопрос: «Возможно ли было успешно преодолеть ту критическую для страны ситуацию и избежать при этом массового кровопролития, масштабной бойни в центре Москвы?» Как это произошло, например, двумя годами позднее, хотя и при совершенно иных обстоятельствах. И никто разумного, внятного ответа на этот вопрос не дал. Вот, говорят, гэкачеписты оказались людьми слабыми, безвольными, непригодными для выполнения своей миссии. Спорить с этим не хочу и не стану, нам действительно недоставало жёсткости, решимости, да и просто элементарной согласованности действий. Наверное, ситуация объективно требовала разогнать выступления сторонников Ельцина в Москве, а его самого – арестовать. Ведь режим чрезвычайного положения к этому даже обязывал. Но что сделано, то сделано, а что не сделано, то не сделано… – А какова доля Вашей персональной вины в этом?– Мне трудно отвечать на этот вопрос. С одной стороны, я как бы возглавлял ГКЧП, с другой, из всех его членов узнал о подготовке к введению чрезвычайного положения едва ли не последним. Ещё вечером 18 августа я пребывал в абсолютном неведении относительно того, что планировали мои товарищи-«заговорщики». Сидел в гостях у старого приятеля, редактора одной из всесоюзных газет. Вдруг пришёл посыльный от Крючкова, который просил экстренно с ним связаться. Ну, и через некоторое время по его приглашению оказался в кабинете премьера Павлова, где к тому моменту собрались все руководители СССР. За вычетом Горбачёва, естественно, и тех, кто полетел к нему в Форос требовать немедленного принятия чрезвычайных мер в стране. Решение о том, чтобы возглавить ГКЧП, далось мне, мягко говоря, очень нелегко. А подтолкнула в конце концов к этому решению меня внешне спокойная и в то же время исполненная этакого отчаяния реплика Болдина, только что вернувшегося из Фороса и сказавшего примерно следующее: ты, мол, Геннадий Иванович, поступай, как считаешь нужным, но знай – без твоего участия (как вице-президента СССР) мы обречены на скорый крах нашего «гиблого дела» и на тюремные нары, само собой. И вот это обращение Болдина было для меня, по сути, тем предложением, от которого невозможно отказаться. Уже за полночь я дал своё согласие… – Но ведь при такой организации, при такой спонтанности действий ваше начинание было просто заведомо обречено на провал. Разве не так?– Это сегодня более чем очевидно. А тогда у нас были некоторые основания для надежд. Или иллюзий, если угодно. К примеру, я довольно упрямо надеялся на то, что Горбачёв проявит подчёркнутый нейтралитет в отношении ГКЧП, ведь товарищам, летавшим к нему в Форос, он бросил напоследок: дескать, чёрт с вами, делайте как хотите, только Верховный Совет созовите. И ещё раз повторю: выбора у нас не было. Вернее, был такой выбор – либо безучастно наблюдать, как вольно или невольно разваливали страну тот же Горбачёв с Ельциным, либо предпринять отчаянную попытку этот развал остановить. Мы выбрали второе, и, насколько мне известно, никто из членов ГКЧП впоследствии об этом не сожалел. – Вернёмся к 18 августа. До совещания в кабинете Павлова, по Вашему тогдашнему ощущению, ничто создания ГКЧП не предвещало?– Не совсем так. Я, конечно, был огорошен сделанным мне предложением, буквально оторопел от неожиданности, однако сама по себе идея введения чрезвычайного положения в стране в тот момент не только созрела, но уже давно перезрела. Ещё в апреле 1991-го, когда Горбачёв отправился в Японию, была предпринята первая, пусть и довольно робкая попытка сместить его с поста президента как разрушителя государства, предателя национальных интересов. Руководители союзной компартии, и в частности Шенин, предлагали мне то же, что и несколькими месяцами позднее, – временно, на правах вице-президента возглавить страну. Но тогда морально я к этому не был готов абсолютно. К тому же у меня сохранялись остатки веры человеку, которому судьба, партия и в какой-то степени народ доверили руководить великим государством. «Он ещё одумается, возьмёт себя в руки, всё исправит. Ведь всё в его власти», – примерно так я себя успокаивал, хотя подобное самоуспокоение действовало день ото дня всё слабее… Как бы там ни было, ещё в конце 1990 года по личному распоряжению Горбачёва были подготовлены проекты введения в Советском Союзе чрезвычайного положения. На рассмотрение президента и генсека были представлены четыре таких проекта: о введении ЧП в Москве и некоторых других регионах, о введении ЧП по всей стране, о введении прямого президентского правления в Москве и на отдельных территориях, о введении прямого президентского правления на всей территории Советского Союза. Горбачёв, ознакомившись с этими проектами, в присущем ему стиле отреагировал: «Хорошо, хорошо, но ещё не время...» В июне 1991-го на заседаниях Верховного Совета СССР с докладами о катастрофическом положении в стране выступили председатель правительства Валентин Павлов, министр обороны Дмитрий Язов, председатель КГБ Владимир Крючков и министр внутренних дел Борис Пуго. Они, по сути, потребовали от Горбачёва и Верховного Совета принятия чрезвычайных мер. Уже тогда «демократическая» пресса клеймила их как «врагов народа». Короче говоря, мысль о необходимости чрезвычайного положения в СССР к середине августа 1991-го, можно сказать, «овладела массами» и никакого особого неприятия в нашем обществе не вызывала. Наоборот. – Как Горбачёв отреагировал на то, во многом ключевое заседание Верховного Совета, на выступления премьера и всех силовиков?– Он поначалу хотел спрятаться за моей «широкой» спиной. Во время выступлений министров меня в зале заседаний ВС не было, я как раз возвращался из одной официальной зарубежной поездки. Вдруг позвонил Лукьянов и сказал, что на следующий день депутаты собираются обсудить доклады выступавших членов правительства и многие из них требуют появления в парламенте президента. Но «сам», мол, не придёт, он решил вместо себя делегировать на это обсуждение вице-президента. Противиться я, понятное дело, не стал. Выслушал вместо Горбачёва все претензии депутатов в адрес президентской власти. И некоторые из этих претензий, надо заметить, были прямо-таки гневными, яростными. Наш «живой» диалог с парламентариями Горбачёв внимательно слушал-наблюдал у себя в кабинете, а когда в заседании ВС наступил перерыв, вызвал к себе всех нас – Павлова, Язова, Крючкова, Пуго, Лукьянова, меня. И начал резко отчитывать: почему, дескать, грудью не встали за своего президента, почему позволили его поносить на весь свет и что, мол, за команда такая никудышная окружает главу государства… Мы отреагировали очень просто, а главное, дружно, не сговариваясь: так, мол, и так, Михаил Сергеевич, готовы хоть сейчас написать заявления об уходе. Горбачёв, по-видимому, такого ответа от нас никак не ожидал. И несколько струхнув, моментально сменил гнев на милость. А через некоторое время даже с какими-то «спасительными» тезисами на Верховный Совет явился. – Справедливо ли главным идеологом, вдохновителем «путча» (ставлю это слово в кавычки) считать тогдашнего члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Олега Иванович Шенина?– Пожалуй, да. Ну, и Владимира Александровича Крючкова, председателя союзного КГБ. – Когда Вам окончательно стало ясно, что все Ваши усилия по предотвращению развала союзного государства пошли прахом?– Тут ничего нового или необычного не скажу – в ночь с 20-го на 21-е августа, когда произошла нелепая гибель трёх молодых людей в районе Садового кольца. Нашим противникам очень нужна была эта кровь, и они её радостно дождались. Даже зная о том, что отдельные генералы, довольно близкие тогда к Язову (более того, принимавшие активное участие в разработке планов действий армии в условиях ЧП), тайно «консультировались» с Ельциным, а кое-кто, генерал Лебедь, например, открыто встал на его сторону, даже наблюдая примеры фактического саботажа постановлений ГКЧП со стороны некоторых членов правительства, даже невзирая на резко негативную реакцию со стороны «цивилизованного мира» и беснования взвинченных толп у Белого дома, – до той злополучной ночи, что называется, до последнего, мы сохраняли призрачную надежду на благополучный исход этого изначально «неблагодарного» дела. С наступлением 21 августа всё и всем стало ясно. – Вы не раз выражали сомнения в том, что Борис Карлович Пуго покончил с собой. На чём они основаны?– Накануне ареста, 21 августа, мы говорили с Борисом Карловичем по телефону. Было около 9 вечера. Я его спросил: «Как настроение? Мешок для тюрьмы собрал?» А он мне спокойно так: «Да вон Валюха собирает», – всё нормально, мол. А когда на следующее утро услышал, что они застрелились, долго не мог поверить. Особенно в официальную версию их гибели. Да и сейчас полагаю, что в обстоятельствах ареста, с которым нагрянули к Пуго руководители ельцинских силовиков, было немало странного. К примеру, возникает вопрос: что там, в квартире Пуго, делал в тот момент никакой не силовик, не правоохранитель Григорий Явлинский? Кстати говоря, и в самоубийство маршала Ахромеева не шибко верю. Поскольку всех этих людей, как мне кажется, я знал в общем-то неплохо… – Сейчас, спустя многие годы после распада Советского Союза, время от времени, особенно в Интернете, тиражируется версия о том, что Горбачёв и Ельцин готовили этот распад совместно, в тесном взаимодействии? Насколько эта версия состоятельна?– В том, что обоими так или иначе манипулировали силы, стремившиеся к развалу СССР, я не сомневаюсь. Однако их взаимная неприязнь была так сильна и очевидна для всех, кто рядом с ними находился, что ни о каком взаимодействии не может быть и речи. – Вас на самый верх государственной власти вознёс, как известно, Горбачёв. Почему он это сделал?– Он, как, наверное, и всякий смертный, нуждался в тех людях, которые ему несмотря ни на что продолжали верить, и я как раз был из их числа. С воодушевлением некогда воспринял затеянную в стране перестройку. Обладая достаточно большим опытом выступления с разных трибун, в том числе международных (в бытность председателем Комитета молодёжных организаций СССР, профсоюзным руководителем и т. п.), искренне защищал его от нападок наших «демократических», далеко не всегда воздержанных на язык парламентариев и общественников. В общем, очень долго был его преданным сторонником. И это при том, что в условиях хаоса в управлении союзным государством, невиданной текучки кадров в партийных и правительственных кругах кадровый дефицит был вопиющим. – То есть в непосредственном окружении Горбачёва, а следовательно, и в ГКЧП, Вы оказались в какой-то степени случайно?– Может быть, и так. Всё в нашей жизни так или иначе зависит от случая… Наверное, неважно по большому счёту, что свело нас, разных во многом людей, в августе 1991-го в Государственный комитет по чрезвычайному положению, – случай или некая закономерность. Важен, как говорится, результат. А он весьма плачевный. И с этой мыслью я непрестанно живу все последние годы…
-
Крапива
-
Сообщение №90
MaSher » 12 фев 2016, 23:59
Лунный Кстати писал(а) on 09 фев 2016, 13:07:И Горбачёв, и Ельцин, оказывается, рождены в год Козы. Чего можно ждать от двух козлов? — считают некие люди, увлеченные астрологией. В России, выясняется, всегда успешно правили Лошади. И грустно, и смешно читать об этом.
хоть и не верю в астрологию ни разу, но таки что-то в этом есть. Реально ж козлы. Крапива писал(а) on 12 фев 2016, 14:46:Наверное, ситуация объективно требовала разогнать выступления сторонников Ельцина в Москве, а его самого – арестовать. Ведь режим чрезвычайного положения к этому даже обязывал.
неа. не вышло б ничего. Народ ждал перемен, хотелось свежего воздуха, хотелось вырваться из затхлости совка с его старперским политбюро и идеалами, которые уже давно перестали быть идеалами масс, потому что люди видели на деле, как те самые политические бонзы и их окружение жируют. В общем, как там у дедушки Ленина: "Страшно далеки они от народа". К тому же "демократическая" пресса и вечная либерастня, которая "всегда против", уже вовсю запустили маховик пропаганды. И мы, как бараны, повелись.
-
MaSher
-
Сообщение №91
Крапива » 13 фев 2016, 11:36
MaSher писал(а) on 12 фев 2016, 23:59:Крапива писал(а) on 12 фев 2016, 14:46:Наверное, ситуация объективно требовала разогнать выступления сторонников Ельцина в Москве, а его самого – арестовать. Ведь режим чрезвычайного положения к этому даже обязывал.
неа. не вышло б ничего. Народ ждал перемен, хотелось свежего воздуха, хотелось вырваться из затхлости совка с его старперским политбюро и идеалами, которые уже давно перестали быть идеалами масс, потому что люди видели на деле, как те самые политические бонзы и их окружение жируют. В общем, как там у дедушки Ленина: "Страшно далеки они от народа". К тому же "демократическая" пресса и вечная либерастня, которая "всегда против", уже вовсю запустили маховик пропаганды. И мы, как бараны, повелись.
И ведь на самом деле, если бы Ельцина в то время арестовали, то был бы вообще пипец . Реально гражданская война была бы. А на него бы ещё ярлык мученика и невинно пострадавшего навесили бы...
-
Крапива
-
Сообщение №92
MaSher » 13 фев 2016, 11:56
Крапива писал(а) on 12 фев 2016, 14:46:Эта беседа с официально объявленным 19 августа 1991 года главой ГКЧП, первым и последним вице-президентом СССР Геннадием Янаевым
насколько сейчас все видится по-другому. Тогда эти трясущиеся руки Янаева, это мямление и видная невооруженным взглядом растерянность вызывали только чувство глухого протеста. Казалось, вот он шанс рвануть к светлому завтра, а нас опять в душное вчера тянут. И насколько велики потом были разочарование и ужас от того, что нашими в том числе руками сотворили. Вот интересно, лет через 10 украинцы поймут, что сплясали на тех же граблях, на которых мы выплясывали в 91? Я тупка, мне надо было почти 2 года, чтобы к 93 понять, как мы накуролесили и что сделали со своей страной. Муж был более прозорлив, он вообще со скептицизмом на любые перемены смотрит.
-
MaSher
-
Сообщение №93
Lectrice » 13 фев 2016, 13:38
мне мама то же самое говорила. Никто уже не верил в эти лозунги, а со школьной скамьи требовалось их повторять. У них скандал был в школе, когда записались в желающие вступить в комсомол пару человек из класса. А это 70е еще. Добавлено спустя 5 минут 17 секунд:MaSher писал(а) on 13 фев 2016, 11:56:Я тупка, мне надо было почти 2 года, чтобы к 93 понять, как мы накуролесили и что сделали со своей страной. Муж был более прозорлив, он вообще со скептицизмом на любые перемены смотрит.
я помню с пожилой родственницей разговор. Мой детский вопрос: - А вы за Ельцина? а она мне : нет. Он разрушит страну. И что-то еще совершенно в разрез с веянием эпохи. Я потому и запомнила это. Хотя мои родители тоже Ельцина никогда не любили - видели в нем коммунистическую номенклатуру. Не верили ему. 93 год я помню. Так как родители очень следили за московскими событиями. А в октябре 94 мама оказалась в Москве и ходила к Белому дому. Разговаривала со многими очевидцами событий. Там было страшно. И эти трагические страницы нам совсем не известны. И про снайперов на крышах в 93 помню. То, что они должны были появиться и на майдане, казалось очевидным.
-
Lectrice
-
Сообщение №94
MaSher » 13 фев 2016, 13:57
Lectrice писал(а) on 13 фев 2016, 13:44:У них скандал был в школе, когда записались в желающие вступить в комсомол пару человек из класса. А это 70е еще.
ну, в комсомол вступали уже для проформы И потом, если ты не комсомолец, то запросто могли быть проблемы с поступлением в вуз. МГУ, иняз Мориса Тореза, педагогические все 3, МГИМО, ВИСАА, юридический точно в пролете были бы. И для карьеры наличие комсомольского и потом партийного билета было обязательным. Моему свекру звезду Героя Соцтруда дали только поле того, как он в партию вступил. А до этого, сколько его ни представляли на Звезду, всегда отделывались орденом. Вот как раз после того, как вместо Звезды дали орден Трудового красного Знамени, дед в партию и вступил. Тут же получил и лауреата Госпремии, и Звезду. Lectrice писал(а) on 13 фев 2016, 13:44: Никто уже не верил в эти лозунги, а со школьной скамьи требовалось их повторять.
Ладно просто повторять. К этому относились уже как к клише. Ну, есть и есть. Меня вот бесило, что в любом сочинении надо было во вступлении или цитатку из Ленина тиснуть, или что-нить про руководящую и направляющую чирикнуть. И неважно, что ни Ленин, ни партия к той же любовной лирике Пушкина никаким боком. Я не знаю, была ли возможность как-то мягко отойти от той политизированности и постепенно перейти к многопартийности, сохранив при этом и страну, и социалку. Скорее всего нет. Да и что тут говорить. История не любит сослагательного наклонения. Одно я знаю точно: я не хочу больше никаких революционных преобразований в своей стране. Эволюция - пожалуйста, кровавые потрясения (а они неизбежны после любой революции, пусть даже самой мягкой и бархатной) - увольте.
-
MaSher
-
Сообщение №95
Шанечка » 13 фев 2016, 14:43
MaSher писал(а) on 13 фев 2016, 13:57:Я не знаю, была ли возможность как-то мягко отойти от той политизированности и постепенно перейти к многопартийности, сохранив при этом и страну, и социалку. Скорее всего нет.
Мягкие и постепенные изменения мы и не замечаем. А революции - яркие точки на шкале времени, запоминаются, изучаются, и, самое главное, быстро меняют хозяев жизни. А изменения бывают и без крови. Думаю, если бы изнутри шли изменения, да еще и сверху, то не так шибануло бы, вырулили. Но много кому надо было по-другому.
-
Шанечка
-
Сообщение №96
lelek » 13 фев 2016, 23:08
У вас нет необходимых прав для просмотра вложений в этом сообщении. нет что вы я не грустный клоун я радостный социопат © Тумми Дом там, где отдыхают мысли, где не «выносят мозг» и не кричат, И любят ни «за что», а «потому что», и радуются тоже — «просто так».
-
lelek
-
Сообщение №97
Alameda » 14 фев 2016, 10:51
Lectrice писал(а) on 13 фев 2016, 13:44:Хотя мои родители тоже Ельцина никогда не любили - видели в нем коммунистическую номенклатуру. Не верили ему. Мои так же думали.
хочу жить в домике у моря у моря счастья и любви вдруг сверху голос че мешает живи Открывающий двери в сказку
-
Alameda
-
Сообщение №98
lelek » 17 фев 2016, 11:11
http://mr-ocean-67.livejournal.com/400767.htmlШедевры советского шпионажа.Нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики (И. Сталин. )
нет что вы я не грустный клоун я радостный социопат © Тумми Дом там, где отдыхают мысли, где не «выносят мозг» и не кричат, И любят ни «за что», а «потому что», и радуются тоже — «просто так».
-
lelek
-
Сообщение №99
tarakashka » 17 фев 2016, 11:31
MaSher писал(а) on 13 фев 2016, 13:57:Я не знаю, была ли возможность как-то мягко отойти от той политизированности и постепенно перейти к многопартийности,
я как-то в Конспирологии приводила статью про "план Андропова". В Конспирологии потому что не уверена, что все реально так и было. Ну и в статье говорится, что Андропов как-раз строил планы по переформатированию государственного устройства и перехода плановой экономики к рыночной, но в любом случае эти реформы тяжело дадутся стране. То есть, мягко отойти невозможно было, или это длилось бы настолько постепенно, что мы бы и сейчас еще постепенно переходили от одного строя к другому.
"Сейчас такое время: человечность принимают за слабость, а сволочизм и легкую степень дебилизма — за волевой и сильный характер."©
-
tarakashka
-
Сообщение №100
Neill » 17 фев 2016, 12:31
Но еще более шокирующий случай произошел 5 декабря 1991 года – в тот день председатель Межреспубликанской службы безопасности (МСБ, преемник КГБ) Вадим Бакатин на официальной встрече передал американскому послу Роберту Страуссу 70 листов со схемами заложения «жучков» в зданиях посольского комплекса США в Москве. Очевидцы утверждают, что в тот момент американец просто потерял дар речи - первое лицо службы госбезопасности сдало оружие противнику!
"Знаешь, что главное в жизни? Главное — то, что жизнь одна. Прошла минута, и конец. Другой не будет... "/с/ С. Довлатов
"Буты чи не буты: ось-то заковыка" /с/
-
Neill
-
Вернуться в История
|
|