Прочистка коллектора

[Alf]

Передо мной сейчас открыты два документа. Две статьи. Одна – часть известной книги из конца девятнадцатого века, другая – совсем недавнее творение.
Казалось бы, проблема не нова. Конфликты должников и кредиторов всегда имели место. Яркие сюжеты на эту тему есть и у Вильяма нашего Шекспира, и у Дарьи вашей Донцовой. Для кого-то эти отношения – трагедия, для кого-то - своего рода спорт.
Вкратце – суть первой статьи:

Приложение новосибирского программиста Евгения Пятковского «АнтиКоллектор Россия», блокирующее звонки коллекторских агентств должникам, ежедневно скачивают несколько тысяч человек. Сами коллекторы мечтают удалить приложение — они пишут просьбы в Google и звонят Евгению, угрожая сжечь его квартиру. Программист рассказал корреспонденту, как он решил создать приложение и почему не считает, что на самом деле покрывает должников по кредитам.

Целиком статья тут – http://fishki.net/1403898-quotmy-tvoju-sobaku-ubemquot-intervju.html
Меня даже не сильно волнует вопрос легитимности таких программ. Тут всё ясно. Для многих она – спасение. Мне же пока без надобности, я люблю троллить этих господ, если они на меня попадают.
Мне интересно другое. Ведь не от крайней же нищеты люди нанимаются на работу коллектора? Бывают же куда более чистые и светлые профессии. Улицы там мести, или подъезды мыть. Просто не похоже, что они зарабатывают настолько большие деньги, чтобы закрывать глаза на особенности такого, с позволения сказать, ремесла. Или это особенности психики?
Ну и напоследок, второй очерк на похожую тему. Надеюсь, вы его узнаете:

[+]

"ЯМА"

...С Тверской мы прошли через Иверские ворота и свернули в глубокую
арку старинного дома, где прежде помещалось губернское правление.
-- Ну вот, здесь я и живу, зайдем.
Перешли двор, окруженный кольцом таких же старинных зданий, вошли еще в
арку, в которой оказалась лестница, ведущая во второй этаж. Темный коридор,
и из него в углублении дверь направо.
-- Вот и пришли!
Скрипнула тяжелая дверь, и за ней открылся мрак.
-- Тут немного вниз... Дайте руку...
Я спустился в эту темноту, держась за руку моего знакомого. Ничего не
видя кругом, сделал несколько шагов. Щелкнул выключатель, и яркий свет
электрической лампы бросил тень на ребра сводов. Желтые полосы заиграли на
переплетах книг и на картинах над письменным столом.
Я очутился в большой длинной комнате с нависшими толстенными сводами, с
глубокой амбразурой маленького, темного, с решеткой окна, черное пятно
которого зияло на освещенной стене. И представилось мне, что у окна, за
столом сидит летописец и пишет...
Еще одно, последнее сказанье --
И летопись окончена моя...--
мелькнуло в памяти... Я стоял и молчал.
-- Нет, это положительно келья Пимена! Лучшей декорации нельзя себе
представить...-- сказал я.
-- Не знаю, была ли здесь келья Пимена, а что именно здесь, в этой
комнате, была "яма", куда должников сажали,--это факт...
-- Так вот она, та самая "яма", которая упоминается и у Достоевского, и
у Островского.
Ужасная тюрьма для заключенных не за преступления, а просто за долги.
Здесь сидели жертвы несчастного случая, неумения вести дело торговое,
иногда -- разгула.
"Яма"--это венец купеческой мстительной жадности. Она существовала до
революции, которая начисто смела этот пережиток жестоких времен.
По древним французским и германским законам должник должен был
отрабатывать долг кредитору или подвергался аресту в оковах, пока не
заплатит долга, а кредитор обязывался должника "кормить и не увечить"
На Руси в те времена полагался "правеж и выдача должника истцу головою
до искупа".
Со времен Петра I для должников учредились долговые отделения, а до той
поры должники сидели в тюрьмах вместе с уголовными.
Потом долговое отделение перевели в "Титы", за Москву-реку, потом в
Пресненский полицейский дом, в третий этаж, но хоть и в третьем этаже было,
а название все же осталось за ним "яма".
Однажды сидел там старик, бывший миллионер Плотицын. Одновременно там
же содержалась какая-то купчиха, пожилая женщина, с такой скорбью в глазах,
что положительно было жаль смотреть.
Помню я, что заходил туда по какому-то газетному делу. Когда я
спустился обратно по лестнице, то увидел на крыльце пожилую женщину. Она
вошла в контору смотрителя и вскоре вернулась.
Я заинтересовался и спросил смотрителя.
-- Садиться приходила, да помещения нет, ремонтируется. У нее семеро
детишек, и сидеть она будет за мужнины долги.
Оказывается, в "яме" имелось и женское отделение! В России по отношению
к женщинам прекратились телесные наказания много раньше, чем по отношению
к мужчинам, а от задержания за долги и женщины не избавились.
Старый солдат, много лет прослуживший при "яме", говорил мне:
-- Жалости подобно! Оно хоть и по закону, да не по совести! Посадят
человека в заключение, отнимут его от семьи, от детей малых, и вместо того,
чтобы работать ему, да, может, работой на ноги подняться, годами держат его
зря за решеткой. Сидел вот молодой человек--только что женился, а на другой
день посадили. А дело-то с подвохом было: усадил его богач-кредитор только
для того, чтобы жену отбить. Запутал, запутал должника, а жену при себе
содержать стал...
Сидит такой у нас один, и приходит к нему жена и дети, мал мала
меньше... Слез-то, слез-то сколько!.. Просят смотрителя отпустить его на
праздник, в ногах валяются...
Конечно, бывали случаи, что арестованные удирали на день-два домой, но
их ловили и водворяли.
Со стороны кредиторов были разные глумления над своими должниками.
Вдруг кредитор перестает вносить кормовые. И тогда должника выпускают. Уйдет
счастливый, радостный, поступит на место и только что начнет устраиваться, а
жестокий кредитор снова вносит кормовые и получает от суда страшную бумагу,
именуемую:
"поимочное свидетельство".
И является поверенный кредитора с полицией к только что начинающему
оживать должнику и ввергает его снова в "яму".
А то представитель конкурса, узнав об отлучке должника из долгового
отделения, разыскивает его дома, врывается, иногда ночью, в семейную
обстановку и на глазах жены и детей вместе с полицией сам везет его в
долговое отделение. Ловили должников на улицах, в трактирах, в гостях, даже
при выходе из церкви!
Но и здесь, как везде: кому счастье, кому горе. Бывали случаи, что
коммерческий суд пришлет указ отпустить должника, а через месяц опять
отсрочку пришлет-- и живет себе человек на воле.
А другой, у которого протекции нет и взятку дать не на что, никаких
указов дождаться не может--разве смотритель из человечности сжалится да к
семье на денек отпустит.
Это все жертвы самодурства и "порядка вещей" канцелярского свойства,
жертвы купцов-дисконтеров.
Ведь большинство попадало в "яму" из-за самодурства
богатеев-кредиторов, озлобившихся на должника за то, что он не уплатил, а на
себя за то, что в дураках остался и потерял деньги. Или для того, чтобы
убрать с дороги мешающего конкурента.
Кредитор злобно подписывал указ и еще вносил кормовые деньги, по пять
рублей восемьдесят пять копеек в месяц.
И много таких мстителей было среди богатого московского купечества,
чему доказательством служило существование долгового отделения, в котором
сидело почти постоянно около тридцати человек.

[ закрыть ]