Наши любимые стихи

[УДачница]

Очень тронули стихи

МЕЛЬНИКОВ Дмитрий Петрович


Но дело в том, но дело в том,
что медленно из мрака
вдруг возникает старый дом
и мамина собака.

Но дело в том, что за углом
гремит трамвай последний
и мама за большим столом
сидит на кухне летней,

ломает хлеб и пьёт вино,
и слушает соседа,
и бабочки летят в окно
на жёлтый круг из света,

что всё уже придумал он,
и что не будет смерти,
и светится на нём хитон
из тонкой белой шерсти.

Он говорит, нахмурив лоб,
пытаясь скрыть волненье,
что это он принёс потоп
и светопреставленье,

Потом они сидят, молчат,
глядят на керосинку.
В саду воскресшие стоят
с воскресшими в обнимку,

невесту за руку ведёт
солдат в небесной сини
и новорожденный орёт
в истлевшей домовине.

[Alameda]

УДачница,

[Маевка]

Про наш дом отчасти.

Письменный стол профессора Вэнь И-До

На письменном столе
Дремали мирно вещи...
Вдруг тишину
Нарушил стон зловещий,
Потом поднялся
Несусветный шум
И оторвал
Хозяина от дум.

-Я пить хочу, -
Чернильница стонала;
Скрипел словарь:
-Соринка в глаз попала,
А ручка для письма
Ревмя ревет:
Сигарный пепел
Ей забил весь рот.

Бумага писчая
(Ей тоже не лежится)
Все сетует
На боли в пояснице.
Ее, бедняжку,
Перегнули так,
Что ни вдохнуть,
Ни выдохнуть никак.

Вот карандаш
Бранится с зубочисткой:
-Ты не коли мне ногу,
Скандалистка!
А кисть спешит
Прибрать свои косички:
Чуть не спалили их
Паршивки спички.

Курильница ворчит,
Что книги, словари
Ведут себя
Совсем как дикари:
-За ними не смотри -
Когда-нибудь
Меня недолго
Со стола столкнуть.

Карманные часы
Шипят от злости:
-От спячки долгой
Ноют наши кости.
Пожаловался стол:
-А я не мыт,
Весь пятнами
Чернильными покрыт.

Но склянка для воды
Печально возразила:
-Не велика беда -
Пролитые чернила;
Тебе ль я
Не устраиваю душ,
Когда во мне
С водой разводят тушь?

Что ни минута -
Возмущались вещи
Сильней, нетерпеливее
И резче.
Их голоса,
Сливаясь в мощный хор,
Хозяину
Выносят приговор:
-Как беспорядок
На столе он терпит?
Чем этак жить
Уж лучше б в руки смерти!

Хозяин,
Трубку меж зубами сжав,
Подумал: "Правы вы,
И стол мой прав.
Порядок в жизни -
Это радость, счастье,
Но, к сожаленью,
Не в моей он власти..."

Вэнь И-До

[Маевка]

Не по сезону, но очень люблю.

Осень только взялась за работу,
только вынула кисть и резец,
положила кой-где позолоту,
кое-где уронила багрец,
и замешкалась, будто решая,
приниматься ей этак иль так?

То отчается, краски мешая,
и в смущенье отступит на шаг...
То зайдется от злости и в клочья
все порвет беспощадной рукой...
И внезапно, мучительной ночью,
обретет величавый покой.

И тогда уж, собрав воедино
все усилья, раздумья, пути,
нарисует такую картину,
что не сможем мы глаз отвести.
И притихнем, смущаясь невольно:
что тут сделать и что тут оказать?

...А она все собой недовольна:
мол, не то получилось опять.
И сама уничтожит все это,
ветром сдует, дождями зальет,
чтоб отмаяться зиму и лето
и сначала начать через год.

Маргарита Алигер

[Львёнок Рмяу]

***
Поздно уж, родимая, ждать тебя невмочь.
На дворе цыганкою распростёрлась ночь.
Мы с тобою, Галочка, встретим здесь зарю.
Я тебе, любимая, счастье подарю.
Окружу заботою, лаской и теплом,
По пути нелёгкому вместе мы пойдём.
Парня бесшабашного встретила не зря.
Все, что в нём хорошего, только для тебя.
Горьковскою дружбою связаны с тобой,
Будь же мне подругою, верною женой.

Семён Калабалин - будущей жене Галине.
(Семён Карабанов и Галя-"черниговка" из "Педагогической поэмы" Макаренко.)
11 марта 1926 года.
Подражание Есенину.


***
Возвращаясь домой дворами,
Я столкнулся с двумя кенгурями.
- Ты гуляешь, наверное, зря, -
Говорит мне одна кенгуря, -
Ведь не зря я вечерней порой
Тут гуляю с другой кенгурёй.
И в постылой своей конуре
Думал я о другой кенгуре.

Феликс Аксёнцев.
1984


Последняя песня Арно Бабаджаняна
Вы не верьте в мою немоту,
Даже если я вдруг упаду,
Даже если уйду, то не в землю уйду,
Я не в землю, а в песню уйду.
Будут яблони осень встречать,
И посыплются звёзды в траву.
И пока на земле будут песни звучать,
В каждой песне я вновь оживу.
Я открою глаза и очнусь,
Гляну в небо и вновь улыбнусь.
Стуком ветра вернусь,
Грустным снегом вернусь,
Эхом ласковой песни вернусь.
И обрушится дождь голубой,
Будут листья дрожать на ветру
И пока на земле существует любовь,
Не умру я, друзья, не умру.
Пусть в долину помчатся ручьи,
Пусть очнутся в садах соловьи.
Я любил эту жизнь, и все песни мои
Написал ради этой любви.
Вы не верьте в мою немоту.
Даже если я вдруг упаду,
Даже если уйду, то не в землю уйду.
Я не в землю, а в песню уйду.

Роберт Рождественский.


Ублюдки
Памяти Героя Советского Союза
вице-адмирала Г. Н. Холостякова
Он в огне не сгорел,
не пропал под водою
и не умер от ран,
как не раз умирал.
Молодые ублюдки
убили героя,
не на фронте —
в квартире, с утра, наповал.
Это просто:
прийти, позвонить и ударить,
удались исполнители
после войны —
чтобы грамотно, трезво,
не в пьяном угаре,
а потом пировать
на глазах у страны.
И не пахли червонцы
в ладонях убийцы,
и не нужно постылого — здрасьте! — труда,
в орденах-то небось
дорогие крупицы,
и на перстень пошла
Золотая Звезда.
Переплавлена честь
в именное мещанство,
стало злато геройское
блёстками зла.
Даже если подобное
встретишь не часто,
всё равно ведь
история эта была.
И доныне торгуют
украденной честью,
как в России вовек
не пристало сынам,
и дымятся пыжи
возле траурной жести,
и подносится курево
к Вечным огням.
А Звезда Золотая —
в небесном покое,
и её не достать,
не сорвать — высока!
…Хорошо, что солдат
не увидел такое
там, в деревне Чернушки,
за миг до броска…

Феликс Чуев.